- Лев Моисеевич, какая ситуация сложилась сегодня в инвестиционно-строительном комплексе России в целом и Петербурга в частности? Расскажите об основных проблемах отрасли.
- Если говорить о Петербурге то, на мой взгляд, ситуация в строительном комплексе здесь тупиковая. Недавно на встрече у нас в «Союзпетрострое» вице-губернатор Игорь Метельский заявил, что город больше не будет заниматься комплексным освоением территорий. Исключение составят лишь те территории, по которым город должен выполнить свои обязательства. Дальше Смольный будет действовать по принципу «один проект — один объект, выставляемый на конкурс». Таким образом, комплексной застройки территорий в городе больше не будет, а уплотнительная застройка сегодня запрещена. Это, конечно, правильно – уплотняться дальше некуда. Но, в результате, лично мне не ясна судьба жилищного и другого строительства в городе. Например, недавно мы обсуждали бюджет города на 2013 год, и в нем предусмотрено строительство социального жилья в объеме всего 10 тыс. кв. м. Этого не хватит даже для расселения аварийных и ветхих домов. В то же время, в 2011 году в бюджет были заложены средства на строительство 647 тыс. кв. м социального жилья, то есть, почти в 65 раз больше.
Таким образом, самая большая проблема петербургского строительного комплекса – неопределенность в градостроительной и социальной политике. Нужно строить детские сады, школы, а в бюджете на следующие годы заложены деньги на строительство всего трех школ и двух детских садиков. Для такого крупного города, как Петербург, это — ничто.
Вторая проблема строительного комплекса Петербурга – отсутствие конкурентной среды. В основном, у нас на рынке царят монополии. Десяток строительных компаний строят 85% всего жилья в городе, получая 90% прибыли. Эти компании – вертикально интегрированные системы. У них все свое, начиная от кирпичных заводов и заканчивая фирмами, которые эксплуатируют построенные ими здания и сооружения. Остальные работы они отдают своим партнерам, с которыми деловые отношения у них длятся десятилетиями. В таких условиях малому и среднему бизнесу просто некуда приложить свои усилия. Основная беда — недостаточность на городских земельных аукционах малых лотов, на которых можно строить малым и средним компаниям. В итоге, статистика такая. В 2010 году, по данным Петростата, в Петербурге насчитывалось 22,5 тыс. малых предприятий в области строительства, а уже в 2011 году их осталось 17 тыс. То есть, за один год 5,5 тыс. компаний исчезли с рынка. Есть и другие данные: мы подсчитали, что в 2005-2006 году средние и малые компании выполняли примерно 40% объема подрядных работ по городу. В прошлом году эта цифра сократилась до 11,5%.
И бороться за выживание таким организациям приходится в одиночку, так как федеральное законодательство не разрешает городским властям создавать какие-либо особые условия для представителей малого и среднего бизнеса. Тем не менее, пока нам есть, куда двигаться. Например, в городе сейчас практически не ведется капитальный ремонт жилого фонда. Компании среднего бизнеса готовы этим заняться. У нас не строятся детские учреждения. Средний бизнес готов заняться и этим. Мы готовы договариваться и с крупными застройщиками для того, чтобы выполнять какие-то виды работ.
Поэтому проблемы отрасли сегодня ясны. Это монополизация рынка жилищного строительства, а также промышленности стройматериалов с одной стороны, и уход из бизнеса сотен малых и средних компаний с другой. Только у нас из Союза в последние годы вышли 130 компаний.
- Проблемы, перечисленные вами, характерны и для строительного комплекса России в целом?
- Да, характерны. Монополизация строительного рынка наблюдается сегодня в большинстве регионов страны. Хотя мировая практика говорит нам об обратном. Например, в Великобритании только 39 компаний имеют численность штата свыше 1200 человек, и то это — трансконтинентальные корпорации. А 90% компаний имеют численность всего в 10-15 человек. Они выполняют субподрядные работы, кооперируются друг с другом и создают то, что мы называем средним классом.
Что касается России в целом, то в строительстве жилья мы топчемся на месте, то есть на отметке примерно в 60 млн кв. м жилья в год. И это несмотря на то, что президент РФ Владимир Путин утвердил недавно «дорожную карту», согласно которой в стране ежегодно нужно вводить 100 млн кв. м жилья. В тоже время в Европе принята следующая норма: нужно каждый год вводить в строй столько квадратных метров жилья, сколько населения проживает в конкретной стране (или в конкретном городе, если говорить о региональных рынках). А, например, в Петербурге мы вводим каждый год около 2,5 млн кв. м жилья. Для города с населением 5 млн человек этого явно недостаточно. Это ровно половина от нормы. То же самое — и по России в целом. Это значит, что жилищное строительство у нас пока находится в состоянии стагнации. Я уже не говорю про промышленное строительство, которое сейчас вообще не ведется. Промзоны у нас не подготовлены для строительства и инвестиций в них маловато.
- Помимо низких объемов ввода нового жилья, одна из нерешенных проблем отрасли – небезупречное качество проектирования и строительства. Какие меры, на ваш взгляд, надо предпринять, чтобы улучшить эту ситуацию?
- Я уже не раз на различных конференциях и съездах поднимал тему качества строительства. Совсем скоро (8 ноября, во Всемирный день качества) мы проведем X практическую конференцию «Состояние и пути повышения качества проектирования, строительства и строительных материалов в Санкт-Петербурге и Ленинградской области». Если говорить объективно, то качество в нашей сфере сейчас очень низкое. А происходит это от того, что нет хорошей нормативной базы. К примеру, закон о техническом регулировании сейчас не работает. К тому же, использование тех или иных инноваций напрямую зависит от заказчика, который в первую очередь считает деньги. В связи с этим проектировщики при всем желании не могут сделать «полноценный» проект, если от них требуют другого. Поэтому когда говорят об энергоэффективных и «умных» домах, о «зеленых» зданиях, я всегда спрашиваю, предусмотрено ли это в проектах? На практике в проектах все это не предусматривается.
Кроме того, низкое качество строительства является прямым следствием монополизации рынка десятком компаний. О каком снижении цены на квадратный метр, о каком качестве может идти речь в таких условиях? Поэтому за качеством сегодня практически никто не следит. Раньше в России была следующая практика: если дом более-менее готов, вызывалась так называемая хозяйственная комиссия. Она состояла из представителей заказчика, подрядчика, субподрядчика. Они решали, стоит ли показывать дом госкомиссии. Затем собиралась государственная комиссия, которая состояла из пожарников, представителей санэпиднадзора и т.д. Комиссия принимала объекты на «удовлетворительно», «хорошо» или «отлично». Сейчас всего этого нет. Застройщик, по существу, принимает дом сам у себя, а у строительного надзора остался лишь последующий контроль, когда уже ничего не сделаешь.
В итоге, на рынке сложилась ситуация, при которой за качеством следить некому. Государственные органы от этого устранились, понадеявшись на саморегулируемые организации, а СРО по закону не имеют к качеству ни малейшего отношения. Согласно Градостроительному кодексу, они отвечают лишь за безопасность строительства по отдельным видам работ. Вот и получается, что в качестве сегодня заинтересован только конечный потребитель. Тот, кто потом будет жить в этом доме или эксплуатировать данный объект.
- Нужно ли, на ваш взгляд, вносить поправки в Градостроительный кодекс и другие профильные законодательные акты, чтобы СРО могли отвечать за качество проектирования и строительства?
- Безусловно, это необходимо. Саморегулируемые организации должны отвечать за качество. Однако пока они мало за что отвечают. Например, в компенсационных фондах по стране сегодня аккумулировано 42,3 млрд руб. Но ни одного рубля из них еще не было истрачено. А ведь здания по стране продолжают обрушаться.
На мой взгляд, саморегулирование сегодня больше похоже на океан. На поверхности бушуют волны, кипит жизнь, а внизу, в толще воды, все тихо, изменений не происходит. А ведь когда мы задумывали саморегулирование, мы предполагали под ним самоорганизацию. Например, соберутся 100-200 компаний, которые знают друг друга и верят друг другу. Они и образуют саморегулируемую организацию. Сейчас же у нас появились СРО с тысячами участников, разбросанными по всей стране. Их члены никогда друг друга не видели, никогда вместе не собирались. Поэтому сейчас саморегулирование свелось по большей части к своей технической функции – выдаче допусков на отдельные виды работ.
- Чем, по вашему мнению, в первую очередь должны заниматься Национальные объединения строителей, проектировщиков и изыскателей, чтобы приносить максимальную пользу отрасли?
- Им надо активнее работать над актуализацией СНиПов. Это напрямую влияет на качество всех работ. Например, у нас сейчас нельзя построить крышную котельную, потому что нет соответствующих норм. У нас даже обычный гараж нельзя построить. Сегодня норма предполагает для такой постройки только два уровня надо поверхностью, а осваивать подземное пространство уже нельзя, потому что это не предусмотрено нормативами.
- Введение института негосударственной экспертизы поможет решить проблему качества в отрасли?
- Этот институт сегодня развивается очень медленно. Например, для того, чтобы получить статус негосударственной экспертизы компания должна иметь в своем штате не менее 5 аттестованных специалистов. Тестирование проходит в Росаккредитации. Но тест содержит такие вопросы, что даже бывший министр регионального развития Виктор Басаргин не смог на них ответить. В итоге, в Петербурге всего 2-3 негосударственных экспертизы получили разрешение Росаккредитации. Поэтому государство, создав институт негосударственной экспертизы, само же торпедировало это мероприятие. Хотя негосударственная экспертиза – дело хорошее. На мой взгляд, государственную экспертизу должны проходить только сложные, уникальные и опасные объекты. Все остальные проекты, например, типовые жилые дома, а также повторно применяемые проекты должны проверяться негосударственными экспертами.
- Какие меры необходимо предпринять государству и профессиональному сообществу, чтобы «подтолкнуть» институт негосударственной экспертизы, дать ему импульс к развитию?
- Чтобы негосударственная экспертиза начала развиваться, необходимо создать четкие и ясные условия аккредитации экспертов. Люди должны знать, какие вопросы надо подготовить, чтобы не было лотереи. Тогда исчезнут злоупотребления и взятки. Любая неопределенность способствует коррупции. У нас в стране и так часть саморегулируемых организаций – коммерческие. Надо начинать работать честно.
Беседовала Ольга Мурашко
Сохранить как PDF файлОбсудить на форуме