Таможенный союз: торговая выгода или новая изоляция? Интервью с Андреем Слепневым, министром по торговле Евразийской экономической комиссии.
О. БЫЧКОВА: Добрый вечер. Добрый день. Это программа «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова и Евгения Письменная, моя коллега, обозреватель газеты «Ведомости». Добрый вечер.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Здравствуйте.
О. БЫЧКОВА: И мы сегодня будем говорить о Таможенном союзе, куда входит и инициировала в том числе Россия, о том, что это такое – торговая выгода или новая изоляция, новый железный занавес. Наш гость – Андрей Слепнев, министр по торговле Евразийской экономической комиссии. Добрый вечер.
А. СЛЕПНЕВ: Добрый вечер.
О. БЫЧКОВА: Как я нагнетаю… Но прежде чем мы будем говорить о России и о ее соседях, мы не можем не спросить вас о том, что происходит чуть дальше. Сейчас все мы заняты тем, что изучаем внутриполитическую ситуацию в Греции, отношения между разными партиями. Понятно, от того, что происходит внутри Греции, будет зависеть и то, что происходит в Европейском союзе. Новый парламент опять не справился с формированием правительства, опять там говорят о перевыборах. В общем, всё сложно. Скажите, пожалуйста, как вы думаете, существует ли выход из этого тупика – спрашиваем мы вас как специалиста по интеграции разного рода.
А. СЛЕПНЕВ: Мы смотрим на всю эту ситуацию с большим интересом. Конечно, Европейский союз – наш ключевой партнер, от того, как у него обстоят дела и с валютой, и с экономикой, сильно зависит и наше развитие. Действительно, это наш ключевой партнер, и мы заинтересованы, чтобы там была стабильность и развитие. Кроме того, мы, работая как национальный регулирующий орган интеграционного объединения, конечно, внимательно смотрим на всю эту ситуацию с точки зрения перспектив развития интеграции уже нашего интеграционного проекта, я имею в виду единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана.
О. БЫЧКОВА: Смотрите, как у людей бывает.
А. СЛЕПНЕВ: Потому что любая интеграция – это и выгодны от объединения усилий, от снятия барьеров, от того, что люди начинают говорить на одном правовом языке, действовать в одном экономическом пространстве. Но с другой стороны, как и в любой семье, это риски, что проблемы одного становятся проблемами всех в этой структуре.
О. БЫЧКОВА: Грецию зря сейчас втянули в эту историю? Или сама она туда втянулась.
А. СЛЕПНЕВ: Греция сама хотела присоединиться к богатой европейской семье в свое время. А богатая европейская семья хотела стать больше в определенное время. На тот момент, как практика сейчас показывает, это признают и наши партнеры в Европе, не всё было до конца просчитано, не всё было до конца проверено, не в полном объеме был мониторинг финансовый, и бюджетная дисциплина в ряде стран. До поры до времени, пока всё росло, это естественным образом было простительно и не приносило никаких проблем. Сейчас ситуация стала сложнее, и все проблемы, как это бывает в таких случаях, они начинают выходить.
О. БЫЧКОВА: Вы думаете, она удерживается?
А. СЛЕПНЕВ: И здесь уже начинает вставать вопрос о прочности семьи, как интеграционная европейская семья отреагирует в конкретной ситуации, готова ли она будет достаточно долго платить за своего родственника, который сейчас оказался не в очень простой ситуации, готова ли она будет не только давать ему в долг, но и помогать ему развиться, чтобы он смог соответствовать всем требованиям и действовать в этом отношении, либо же, соответственно, будет другая история, будет другой сценарий, когда будут ему показывать в сторону выхода, что он не вписывается в высокие стандарты в этом плане.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Андрей Александрович, а разве не так, что если бы Греция сейчас отделилась – если сейчас не политический момент интеграционный обсуждать, а экономический, – как раз горе пережить в одиночку было бы легче. Например, их валюта была бы дешевле, а не дорогой евро, и мы бы все поехали отдыхать в дешевую Грецию, потому что у них кризис, им плохо, но при этом у них нет свободы маневра. Получается, что они скованы этой интеграцией. И тогда мы поехали. Они бы стали больше производить, и их промышленность, условно говоря, тот же туризм, быстрее бы выздоровел, как это было с Россией в 98-м.
А. СЛЕПНЕВ: Чудес не бывает. Если есть долговой пузырь, его можно либо переложить на будущие поколения с новыми процентами, либо в определенном плане, взяв на себя ответственность прошлых поколений, затянуть ремешок и отработать эти долги. Два варианта. Второй вариант, как практика показывает, если, действительно, будет произведена мобилизация в определенном смысле и в большой семье, и в частности в Греции, и они выйдут из этой ситуации и добьются стабилизации, это сделает всех сильнее. Это сделает сильнее Европу, которая отработает на этом примере механизм выхода из подобных ситуаций, повысит дисциплину внутри еврозоны, это сделает сильнее саму Грецию, поскольку она будет, может быть, через достаточно жесткий вариант, но вынуждена работать более эффективно, стать более конкурентоспособной. Это расчистит определенные финансовые завалы, которые имеются там. Хотя это ужасно непопулярное решение, его трудно объяснить обществу. Это всегда сложно. Но если останутся вместе, это сделает сильнее всех – Грецию, Европу, всю интеграционную идею.
Если же ситуация начнет развиваться иным образом, я не уверен, что это будет легко для Греции, потому что долги всё равно будут, всё равно их придется отдавать, и всё равно мы получим уже неконтролируемый, достаточно шоковый вариант в ближайшей перспективе, но за который не так легко будет привлечь к ответственности правительство, это будет нечто турбулентное, непонятное, но оно всё равно будет происходить. И поскольку это будет уже не контролируемая инфекция, она может нести серьезные проблемы и другим. Интеграция – вещь многослойная, и связи многоплановые. Понятно, что греческие проблемы – это и проблемы европейских банков, и других кредиторов, они будут по кругу гонять эту всю инфекцию. От этого будет хуже всем.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Греческий опыт, который вы сейчас наблюдаете и анализируете, он чему учит нас? Мы только в начале пути интеграции, у нас даже есть те, кто хочет присоединиться еще к нашей тройке.
О. БЫЧКОВА: Можно ли извлечь уроки уже сейчас?
А. СЛЕПНЕВ: Урок на поверхности. Европа переживала в начале 90-х большую дискуссию относительно того, куда двигаемся – или в сторону расширения интеграции, или в сторону ее углубления, т.е. укрепления институтов. Как всегда бывает в таких случаях, эксперты спорили относительно того, расширение или углубление, в результате политики сказали – и расширение, и углубление. В результате, конечно, развились институты, но и расширился союз, не всегда качественным образом были отработаны все необходимые механизмы, которые позволяют минимизировать риски. Для нас это прямой урок.
Мы сейчас выстраиваем на базе Таможенного союза единое экономическое пространство, подписано 17 больших соглашений, которые охватывают не только регулирование общего товарного рынка, но и вопросы конкуренции, и вопросы того, как будут работать компании на общем рынке, не будет ли там их ущемления, если они переходят из одной страны в другую, и вопросы различного рода субсидирования, промышленной политики, сельхозполитики, это и вопросы к железным дорогам, рынку нефти и газа, нефтепроводам, газопроводам, и рынок труда, и техническое регулирование, и финансовые рынки и услуги. Очень широкая сфера.
Сейчас мы должны понять, насколько и по какому графику будут нарастать наши амбиции по единому регулированию всего этого пространства. Это одна линия расширения. Насколько мы здесь будем амбициозны в плане выстраивания общих инструментов. И вторая линия – насколько мы будем амбициозны относительно расширения союза в плане приема новых членов. Известна инициатива и Киргизии, и Таджикистан давно заявлялся относительно того, что он рассматривает такую перспективу.
О. БЫЧКОВА: И что?
А. СЛЕПНЕВ: Безусловно, мы начали уже сейчас диалог с Киргизией относительно ее возможного вступления в Таможенный союз. Создана соответствующая рабочая группа. Конечно, этот процесс еще в самом начале.
О. БЫЧКОВА: А там какие критерии, кроме политических? Они наверняка тоже есть. Но если об экономических говорить?..
А. СЛЕПНЕВ: Если мы берем Таможенный союз, предусматривается, что должно быть синхронизировано таможенное законодательство, должны быть налажены все механизмы сотрудничества таможенных служб: обмен информацией, система управления рисками, противодействие контрабанде, что, вообще говоря, не совсем пустой звук, особенно учитывая китайский экспорт и связанные с этим проблемы во всех странах.
О. БЫЧКОВА: Решаемая задача?
А. СЛЕПНЕВ: Смотря всё считать решением. Если сводить злоупотребление к разумному размеру, то, наверное, решаемая. Искоренить на ноль – такого не бывает нигде. Но нельзя допускать, чтобы здесь были массовые злоупотребления. Они ведут к новым Черкизовским рынкам и дестабилизируют внутреннее производство. Это только один пример. Кроме этого, другие инструменты есть. А теперь мы берем обязательства и по макроэкономическим параметрам. Т.е. это всё требует большой работы.
О. БЫЧКОВА: Макроэкономическим какого рода?
А. СЛЕПНЕВ: У нас основные критерии, связанные с предельным размером государственного долга, с предельным размером дефицита государственного бюджета, с определенными инфляционными вещами и с тем, что связано с совместными действиями реагирования в случае наступления дестабилизации внутренней ситуации в экономике, чтобы кризисные явления не распространялись.
О. БЫЧКОВА: Киргизы и таджики всё это тянут?
А. СЛЕПНЕВ: Этот вопрос и надлежит в полном объеме разъяснить, выяснить и урегулировать в ходе переговоров по присоединению.
О. БЫЧКОВА: А экономика этих двух государств что из себя представляет сейчас?
А. СЛЕПНЕВ: Непростая ситуация, конечно.
О. БЫЧКОВА: Мы понимаем, что непростая, потому что мы видим много граждан этих государств здесь у себя. Понятно, что от хорошей жизни они не побегут подметать улицы и класть кирпичи. А на самом деле?..
А. СЛЕПНЕВ: Я могу сказать, что экономика этих государств, она не такая развитая, как российская экономика, белорусская или казахстанская. Хотя обе эти республики имеют большие перспективы для развития. Я имею в виду и потенциал природных ресурсов, я имею в виду энергетический потенциал, определенный сельскохозяйственный потенциал. Здесь, конечно, многое зависит от того, насколько удастся руководству стабилизировать экономическую ситуацию после всех проблемных ситуаций, которые были, особенно в Киргизии, в последнее время.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Если будет принято политическое решение их принять…
О. БЫЧКОВА: Тянуть за уши.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Вы будете это делать? Я не имею в виду вас лично.
О. БЫЧКОВА: Те структуры, которые следят за экономикой.
А. СЛЕПНЕВ: Мы сейчас с вами и говорим относительно того, что любое решение, оно мотивировано и политическими факторами, и экономическими факторами. Мы с вами начали разговор с Греции. Как раз вывод простой – когда политика начинает даже в таких относительно благополучных конструкциях довлеть над экономическими соображениями, то часто это всё заканчивается серьезными проблемами, за которые надо будет платить.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: А вот еще один партнер, который пока не просился, но которому мы уже намекали публично о том, что можете к нам вступить в Таможенный союз или в Единое экономическое пространство. Это Украина. Хотя Украина периодически стремится в Европу. Но даже если бы она туда вступила, она бы была даже после Греции, я думаю, пониже, с ее экономикой. Как вы считаете, какие-то есть перспективы? Я понимаю, что вы не политик, вы не можете так говорить. Есть целесообразность в этом? Ведь они по нашим параметрам как раз нам подходят больше, чем Таджикистан и Киргизия.
О. БЫЧКОВА: Мы им не подходим.
А. СЛЕПНЕВ: Я могу сказать, что мы проводили анализ экономических эффектов от участия Украины в Таможенном союзе, делали это совместно ученые Российской академии наук и Академии наук Украины. Эффекты весьма и весьма убедительные. Прежде всего, сохранившиеся кооперационные связи – это наше общее богатство, на котором мы еще в целом ряде отраслей получаем очень неплохие дивиденды. Это и авиационная сфера, и ракетно-космический комплекс, и многое другое. Что касается перспектив, если мы снимем барьеры, они, конечно, позволяют сделать дополнительный вклад в ВВП достаточно серьезный. Это уже не долями процентов меряется, а уже процентными пунктами прироста и в Украине, и даже в России, более крупной экономике, как считается.
Экономический эффект очевидный, и он никем не оспаривается, даже не оспаривается противниками интеграционного проекта с Таможенным союзом в Украине. Конечно, там есть политический аспект, и он в Украине немаловажный. Хотя, опять же повторю, с экономической точки зрения, по нашему глубокому убеждению, такой интеграционный проект для Украины гораздо более выгоден, с точки зрения сохранения и промышленного потенциала, и развития, и доступа к рынку, и вообще своей специализации в экономике, с учетом возможностей реализовывать свои продукты, чем более плотная интеграция с Европейским союзом. Но это выбор Украины, как она будет развивать свои связи. Скорее всего это будет некий процесс. Нам надо подождать, как ситуация будет развиваться. Видимо, важно будет, как наш интеграционный проект будет развиваться. В конце концов, он еще очень молодой, и надо понять, какой реальный эффект. Если всё будет идти хорошо и привлекательно, то ситуация может и повернуться определенным образом.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: У нас и так очень большая страна. Игорь Иванович нам недавно интервью давал, он говорил: «Летишь, летишь 10 часов, смотришь вниз, а там пустота просто, только изредка населенные пункты». А мы опять хотим всё больше и больше.
О. БЫЧКОВА: Да. Слушатель пишет: «Такое впечатление, что Таможенный союз – это симулякр совка».
А. СЛЕПНЕВ: Я бы так не сказал. Страна действительно большая, с точки зрения территории. Но посмотрите, что в мире творится. В мире сейчас идет очень серьезный процесс региональной интеграции. Все пытаются объединиться в кучки более устойчивые, чтобы совместно выторговывать себе лучшие условия работы на международном рынке, быть более устойчивыми и так далее. Мир усложняется. Посмотрите, Китай сейчас с большим удовольствием комментирует свое решение объединиться в зону свободной торговли с Японией и Южной Кореей. При этом они уже имеют зону с АСЕАН, а это, извините, почти 800 млн. человек, и сам Китай не маленький. Однако все стремятся к еще большему интеграционному взаимодействию. Потому что понимают, что в этом сила, в этом снижение барьеров и так далее, с одной стороны. С другой стороны, лидеры наши многократно подчеркивают, что единое экономическое пространство – это экономическая интеграция. Здесь прежде всего только экономика работает, это не политический проект, здесь нет вопросов координации внешней политики, как, допустим, в ЕС, так вопрос не ставится. Поэтому это экономическая интеграция, она развивается по канонам этого процесса, который уже в мире многократно сейчас воспроизводится. В этом плане о каком-то Советском Союзе, его реставрации сейчас говорить нельзя.
О. БЫЧКОВА: Эти разговоры про всякие реставрации, они возникают не только из-за географии как таковой, а еще потому что когда Китай с Японией где-то рядом, там еще рядом все эти замечательные азиатские государства очень сильные, это понятно, это сила. Европейский союз тоже понятно, что из себя представляет. Объединившись, он стал одним из трех крупнейших игроков в мире. А тут что? Белорусская экономика, крутейшая, мы знаем, российская экономика, при всех ее масштабах, но имеющая известные 150 миллионов проблем, Таджикистан и Киргизия, тоже силачи известные. Может быть, какие-то другие варианты могли быть?
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Объединиться с Китаем.
О. БЫЧКОВА: Посмотреть в сторону Европейского союза. Все объединяются сильные. А мы слабые объединяемся.
А. СЛЕПНЕВ: Я могу так сказать, что мы объединяемся на базе того исторического экономического наследия, которое у нас имеется, на базе желания и воли наших народов, нашей близости. Я думаю, в этом наша сила. Что касается перспектив, кто сильный, кто слабый, конечно, мы можем говорить о том, что европейская экономика более развитая, что тут спорить. Но она ведь сейчас переживает не лучшие времена, это очевидный факт. Развитие, которое у нас сейчас идет, оно позволяет рассчитывать, что в рейтинге крупнейших экономик мира ситуация может поменяться в ближайшее время. Причем поменяться достаточно существенно в пользу России. Мы видели многократные примеры в мировой экономической истории последнего полувека, когда экономики стран, не воспринимавшихся серьезно вообще, они производили чудо.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Сингапур всегда приводят в пример.
А. СЛЕПНЕВ: Сингапур – это островок, который 50 лет назад не каждый образованный человек знал. Сейчас это эталон эффективности экономического регулирования. Вы вспомните Китай 30 лет назад. Да, большой, да многонаселенный. Ну и что? А сейчас все говорят о том, что это одна из крупнейших торговых, может быть, в ближайшее время будет влиятельнейших торговых держав в мире. Если бы об этом сказали в 85-м году, кто бы поверил? А сейчас мы смотрим на внимание, которое уделяется странам Азиатско-Тихоокеанского региона, куда начинает смещаться инвестиционное внимание, – на Вьетнам, на Индонезию. Там темпы роста больше 10%, при населении 380 млн. человек. Какая ситуация будет через 10 лет в этом регионе? Вы знаете? И я не знаю. Но думаю, что там будет развитие. Поэтому и у нас я бы так не ставил вопрос.
О. БЫЧКОВА: Мы продолжим эту тему. Кроме того, Тоня из Москвы спрашивает: «А как быть с ВТО?» Тоня, мы вам ответим обязательно, вернее наш гость ответит, Андрей Слепнев — министр по торговле Евразийской экономической комиссии. У нас на очереди краткие новости и небольшая реклама. Это программа «Большой дозор».
НОВОСТИ
О. БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова и Евгения Письменная, обозреватель газеты «Ведомости». Наш гость – Андрей Слепнев, министр по торговле Евразийской экономической комиссии. Надо уже вас спросить наконец, что означает Министерство по торговле Евразийской экономической комиссии.
А. СЛЕПНЕВ: Когда мы развиваем интеграционное наше объединение, большое количество функций передаются на уровень межгосударственного и наднационального регулирования. Это естественно для достаточно сложного экономического образования. Сейчас таких функций более сотни. Мы призваны их реализовывать, т.е. осуществлять регулирование в интересах наших государств, их экономик. При этом все эти полномочия, они разделены между двумя уровнями. Один – это межгосударственный уровень, т.е. там, где мы обслуживаем договоренности трех правительств между собой, представляют три вице-премьера, которые входят в совет Евразийской экономической комиссии.
О. БЫЧКОВА: От нас это кто?
А. СЛЕПНЕВ: От нас Шувалов Игорь Иванович. Они решают наиболее принципиальные, чувствительные вопросы там, где эти вопросы решаются на принципе договоренности представителей министерств трех правительств. Кроме того, большое количество функций, я бы сказал бОльшая часть всех техники бюрократической, но, тем не менее, которая является теми шестереночками, благодаря которым весь механизм работает, переданы с начала этого года к нам в коллегию как уже наднациональному органу, состоящему из наемных международных чиновников, которым и я являюсь в данный конкретный момент времени. И мы уже работаем формально независимо от национальных правительств как эксперты, конечно, советуемся с ними. Но здесь уже нет той сложной процедуры постоянных встреч экспертных, многочисленной переписки, переговоров, которая достаточно медленная и зачастую не очень эффективная.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Т.е. у сотрудников комиссии Таможенного союза, которая существовала до создания вашей структуры, не было таких полномочий.
А. СЛЕПНЕВ: Они работали как секретариат, обслуживающий договоренности трех правительств. Мы, помимо этой функции, выполняем еще большую часть своих собственных полномочий, которые нам переданы от трех правительств для реализации. Вопросы торговой политики, которые входят в мою компетенцию, таможенных тарифов, тарифного регулирования, защитных мер для рынка – это те сферы, которые мы выполняем в интересах трех государств уже для единого рынка.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Сколько уже сейчас чиновников и сколько их должно стать?
А. СЛЕПНЕВ: Сейчас около 350 человек работают в нашей комиссии, к концу года, предполагается, это будет около тысячи. Но надо иметь в виду, что соответствующие аппараты национальных правительств сокращаются. Если раньше каждое из правительств держало у себя группу людей, которые обслуживали этот функционал, сейчас в значительной части лучших мы стянули в нашу коллегию, и мы уже работаем одним аппаратом для трех стран. В этом плане определенная оптимизация имеется.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Условно говоря, Минэкономразвития и Минпром, они сократили какие-то департаменты, какие-то отделы.
А. СЛЕПНЕВ: Это касалось перехода отдельных групп людей, достаточно крупных, на работу и передача соответствующих полномочий.
О. БЫЧКОВА: А в связи с всякими новшествами, в составе прежде всего, но, может быть, не только в составе нового правительства, вы ожидаете чего-то для себя?
А. СЛЕПНЕВ: Для нас это очень важный вопрос. Мы плотно взаимодействует с национальными правительствами. Нам очень важно, чтобы быстрее был налажен диалог с новой структурой, которая, очевидно, будет в той или иной степени отличаться от старой, но она всё равно будет новой. Важно, чтобы здесь всё эффективно работало. Мы хоть и обладаем своими полномочиями, но нельзя допустить, чтобы здесь пошло какое-то рассогласование или взаимное непонимание. Весь этот механизм хорошо работает, когда все элементы работают слаженно.
О. БЫЧКОВА: А у вас офис находится в Москве, и все эти структуры в Москве?
А. СЛЕПНЕВ: Да, в Москве.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Там же разделили: комиссия – в Москве, суд – в Минске… А в Казахстане?
А. СЛЕПНЕВ: В Казахстане в перспективе будут финансовые структуры, финансовые органы. Там уже Банк развития ЕврАзЭС находится и другие финансовые структуры.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: А у вас есть задумка на единую валюту выходить? Или мы так далеко не смотрим?
А. СЛЕПНЕВ: Этот вопрос периодически обсуждается. Но решений со сроками или с конкретными программами в настоящий момент нет.
О. БЫЧКОВА: Ты хотела спросить про содержание работы.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Что сделали за три месяца?
А. СЛЕПНЕВ: Конечно, три месяца – срок не такой большой. Самое главное, конечно, сформированы все необходимые кадровые ресурсы, хотя я не думаю, что это кому-то особо интересно.
О. БЫЧКОВА: Это ваши проблемы.
А. СЛЕПНЕВ: Это наши проблемы, абсолютно точно. Но практика показывает, что без их решения невозможно двигаться дальше. Мы по своей части смогли принять ряд решений по достаточно важным вопросам. Я отмечу такие, как пошлины на «Мистрали» ввозимые, на тренажеры для самолетов, различные вопросы, связанные с продлением режима для ввоза самолетной техники. Это точечные вопросы, тем не менее, они достаточно чувствительные.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: А с нашими автомобилями для украинского рынка, как эта история развивается? Они же хотели ввести барьеры для импортных автомобилей в связи с тем, что у них проблемы на автомобильном рынке. Как-то защитили «АвтоВАЗ»?
А. СЛЕПНЕВ: Это решение до настоящего времени не объявлено, не опубликовано и не вступило в силу. Мы рассчитываем, что Украина внемлет нашим призывам отказаться от этого решения, тем более что оно абсолютно не обоснованное и создает новые ненужные барьеры. Надеемся, что нам удастся найти аргументы, чтобы удержать наших партнеров от этого решения.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Кстати, ваши коллеги из других стран, которые тоже международные чиновники, они вас тоже поддерживают? Ведь это не выгодно только России. Белоруссии и Казахстану всё равно, сделает Украина защитные барьеры или нет.
О. БЫЧКОВА: Казахстану точно всё равно.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Любые барьеры, они вредят. Даже если мы берем вопрос с автомобилями. Да, конечно, Россия производит много автомобилей и будет производить еще больше и рассчитывать на рынок СНГ, для того чтобы обеспечить работу всех своих предприятий. Но не надо забывать, что белорусские предприятия всё более включаются в кооперацию по поставкам комплектующих для этих предприятий, их это касается. Между прочим, это касается и казахстанских предприятий. Может быть, чуть в меньшей степени, но лиха беда начало. Потому что и металлы, и комплектующие, и другие компоненты, они идут. Поэтому это общие интересы. Здесь у нас нет никакого непонимания между нашими партнерами.
О. БЫЧКОВА: Можно тогда спросить уже и о белорусской экономике, что она из себя представляет. С одной стороны, говорят, что там вообще всё на нулях, ничего нет, и мы только что наблюдали финансовый кризис, вообще живет за счет России, а с другой стороны говорят – нет, это образец, социальное государство, промышленность, чистота, порядок, красота.
А. СЛЕПНЕВ: Мне будет не совсем корректно комментировать белорусскую экономику. Мы, конечно, не считаем, что это экономика, которая не жизнеспособна. Безусловно, сейчас Белоруссия продемонстрировала свою жизнеспособность, она смогла выдержать параметры предоставления кредитов, которые сделала РФ и банк ЕврАзЭС. Она смогла существенным образом справиться и с валютными проблемами, и с проблемами формирования валютного курса, и сейчас уже начинает справляться с инфляционными. Очень неплохая тенденция по динамике баланса внешней торговли. Что для них очень важно – сколько страна продает, сколько она покупает, может ли она произвести столько, чтобы обеспечить свою жизнеспособность и поставки. Да, она может. И сейчас мы видим, что рост достаточно большой в этом смысле. Конечно же, помогает интеграционное объединение, российский рынок. Но все же российский рынок – это не сто процентов белорусского экспорта, это примерно половина, может быть, даже чуть больше, но другая половина – это другие страны.
О. БЫЧКОВА: Например, какие?
А. СЛЕПНЕВ: Это и другие страны СНГ, это и страны дальнего зарубежья, это Индия, это Вьетнам.
О. БЫЧКОВА: А что они поставляют в Индию, Вьетнам или в дальнее зарубежье?
А. СЛЕПНЕВ: Я сейчас на память не помню всю структуру их поставок, но определенная часть машин, оборудования, электроники, эти поставки идут, там техника достаточно конкурентная.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: А еще ваша комиссия занималась переговорами с Вьетнамом по особой экономической зоне.
А. СЛЕПНЕВ: Зоне свободной торговли.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Расскажите, зачем нам зона свободной торговли с Вьетнамом.
А. СЛЕПНЕВ: Переговоров еще не начато. Мы сейчас завершаем работу исследовательской группы, которая должна проанализировать возможные последствия создания зоны свободной торговли с Вьетнамом. Все-таки Вьетнам – это 87 млн. населения, весьма трудоспособного, с не очень высокими зарплатами. В этом плане открытие рынка для Вьетнама – это совсем не незначимое явление. Оно будет достаточно ощутимо для конкретных сфер, поскольку это большая, достаточно быстро развивающаяся, эффективная экономика. В чем интерес? Конечно, сейчас все смотрят на азиатско-тихоокеанский регион, понимают, что там центр развития. Конечно, в этот центр развития надо войти, можно сказать так – войти на эту волну, которая там уже есть и продолжается. Поскольку от того, насколько ты сможешь поучаствовать в этих проектах, в этом движении, зависят и твои собственные возможности. И в этом плане кооперация с Вьетнамом дает достаточно хороший эффект. Во-первых, там очень хорошие исторические связи, большие перспективы по крупным инфраструктурным проектам. Один уже реализуется – большая атомная станция. Много других. В этом плане есть возможность достичь баланса выгод. Вьетнам со своей стороны получит возможность поставлять товары, может, где-то заместить товары других стран-поставщиков, которые к нам аналогичную номенклатуру поставляют. Мы со своей стороны получим возможность участвовать в крупных инфраструктурных проектах. Здесь будет определенный баланс.
О. БЫЧКОВА: Таня спрашивает: «С какой страной у нас самая большая торговля и чем торгуем, кроме сырья?»
А. СЛЕПНЕВ: Самая большая торговля у нас с Евросоюзом, если объединение брать.
О. БЫЧКОВА: Она спрашивает – кроме сырья.
А. СЛЕПНЕВ: Если говорить про самую образцовую торговлю, с точки зрения диверсификации и так далее, это, наверное, Индия сейчас.
О. БЫЧКОВА: Оружие.
А. СЛЕПНЕВ: Это и оружие, это и энергетическое оборудование, и машины, и трактора, и многое другое. Лучшая структура у нас в настоящее время с Индией.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Я переживаю за Тоню, ты обещала задать вопрос.
О. БЫЧКОВА: Я тоже переживаю за Тоню и за ВТО, мы с Тоней вместе переживаем страшно. Нужно ответить на целую группу вопросов от разных слушателей. Например, спрашивает Алексей из Ганновера: «Как происходит состыковка правил Таможенного союза с правилами ВТО?» Еще спрашивают: «Как сочетается Таможенный союз и ВТО?» Еще спрашивает Лойер из Баку: «Чем Таможенный союз лучше или хуже ВТО?»
А. СЛЕПНЕВ: Сочетается Таможенный союз и ВТО полностью, потому что ВТО предусматривает возможность заключения так называемых преференциальных соглашений. Т.е. всем прочим мы даем определенные условия торговли, не применяем тарифов больше оговоренного уровня, пошлин и так далее. Внутри Таможенного союза при преференциальных соглашениях мы устанавливаем нулевые ставки. Т.е. это полностью соответствует ВТО. И примеров таможенных союзов, которые работают в рамках ВТО, их много, больше 15. В этом плане полное соответствие, и регулирование, которое у нас есть, полностью выстраивалось в соответствии с нормами ВТО, понимая, что Россия завершала на тот момент свое присоединение, сейчас Казахстан завершает. И мы сами, и наши партнеры, вас уверяю, очень внимательно смотрели за всеми нашими решениями, чтобы тут был полный порядок и совместимость. Так что мы сейчас не видим никаких проблем. Ни мы не видим, ни наши партнеры, с которыми мы 18 лет переговаривались, также приняв Россию, подтвердили, что в этом плане всё в порядке. Чем Таможенный союз лучше, чем ВТО? Лучше он, прежде всего, тем, что…
О. БЫЧКОВА: Мы там главные.
А. СЛЕПНЕВ: ВТО поставила задачу снять барьеры в торговле, но смогла это сделать до определенного размера, до определенного предела. Мы внутри своего Таможенного союза их снимаем полностью – товары движутся полностью без пошлин, полностью без таможенного оформления, полностью по единым техническим регламентам и стандартам, что значительно упрощает. Этого нет в торговле с третьими странами.
О. БЫЧКОВА: И еще вопрос на близкую тему: «Какое влияние на Таможенный союз, – спрашивает тот же Алексей из Ганновера, – имеет высокая проницаемость казахско-китайской границы?» Мы говорили про Киргизию в связи с этим или про Таджикистан. А Казахстан, он уже с нами.
А. СЛЕПНЕВ: Казахстан много сделал, вступая в Таможенный союз, для защиты своей границы от нелегальных потоков китайских товаров, действительно много. Это и оборудование, и колючая проволока. Это же была бывшая советская граница, совершенно свободная. Тем более учитывая, что это степь: можно поехать по дороге, а можно двумя километрами по степи и так далее. Сейчас это всё оборудовано. Мы сейчас заканчиваем над едиными информационными базами и программами, которые позволят в реальном времени видеть, что где завозится. Достигнута договоренность, что таможенники могут следить и контролировать друг друга, чтобы здесь не было никаких злоупотреблений. Но я думаю, что это вопрос времени. Есть ли проблемы? Конечно, они есть. И на казахстанско-китайской границе, и на российско-китайской границе. Просто раньше российские таможенники не очень любили говорить о проблемах на российско-китайской границе. Сейчас они компенсируют проблемы на казахстанско-китайской границе. Наверное, это не так плохо.
О. БЫЧКОВА: А почему они не любили раньше?
А. СЛЕПНЕВ: Это же их проблемы.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Еще такой момент. В Казахстане лучше налоговая система, чем у нас. Лучше или хуже – неправильно. Ниже там налоги.
А. СЛЕПНЕВ: Для бизнеса лучше.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Сейчас же барьеров у нас нет. И есть такой риск, что бизнесмены просто будут переезжать в Казахстан.
О. БЫЧКОВА: По крайней мере юридически.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Юридически, да. И будут платить налоги там. Там ниже акцизы, а мы повышаем. Вот эта конкуренция стран как-то учитывается в наднациональном органе. Вы можете сказать казахам – не снижайте налоги, или у нас нет такого права? Или они нам скажут…
А. СЛЕПНЕВ: Когда мы выстраивали всю нашу интеграцию, один из побудительных мотивов был – стимулировать конкуренцию юрисдикций, конкуренцию таможенных служб за лучшее таможенное оформление, за лучшие условия для бизнеса, стимулировать конкуренцию в целом бизнес-климата стран в этом плане. Мы не намерены ограничивать и требовать каких-то условий или решений, которые не предусмотрены нашими договорами. По налогам – это предмет компетенции национальных правительств, национальных законодательств. Как они решат, так и будет. Другое дело, что бизнес-климат, он не определяется исключительно ставками налогов. Они могут быть достаточно низкими, но могут быть проблемы с коррупцией, могут быть проблемы с неразвитостью инфраструктуры, могут быть проблемы с небольшим рынком и так далее. Много различных аспектов, которые описывают бизнес-климат. По части из аспектов Казахстан впереди, по части из аспектов Россия впереди, где-то и Беларусь более эффективна, с точки зрения их модели экономики. Бизнес должен всё взвешивать, а каждое из государств, оно должно смотреть и оценивать перспективу и, соответственно, тоже совершенствоваться. Это один из плюсов, я считаю.
О. БЫЧКОВА: Понятно, что должны. Но нет такой опасности, что какое-то такое перетекание произойдет?
А. СЛЕПНЕВ: По крайней мере, ряд руководителей регионов, примыкающих к Казахстан, отмечали, что бывают такие случаи, даже такая бывает тенденция, что предприятия начинают перетекать и регистрироваться в Казахстане.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: В приграничных в основном территориях, да?
А. СЛЕПНЕВ: В приграничных. С другой стороны, и казахстанские, и белорусские предприятия иной раз сетуют, что за счет снятия этих рынков какие-то глобальные компании, которые занимаются работой на общий рынок, они начинают сокращать свои подразделения в их странах, потому что им удобнее содержать одну точку, допустим, в России, как на наиболее крупном рынке, и уже оттуда оперировать по всему. Т.е. процесс достаточно сложный.
О. БЫЧКОВА: Спрашивают, какая самая высокая коррупция – в России, в Казахстане или в Белоруссии.
А. СЛЕПНЕВ: Не мерил, это не моя компетенция, не могу сказать.
О. БЫЧКОВА: Белоруссию откладываем в сторону, остаются только Россия или Казахстан.
А. СЛЕПНЕВ: Не готов комментировать.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Я отвечу. Считается, что в Казахстане ниже.
О. БЫЧКОВА: Методом исключения мы пришли к этому ответу.
А. СЛЕПНЕВ: Наверное, правильно смотреть за проблемами России как наиболее крупной экономики. Хотя, я думаю, проблемы есть везде.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Я еще про ВТО хотела спросить. Мы будем нашим партнерам по союзу помогать вступать в ВТО? У нас такой опыт богатый.
А. СЛЕПНЕВ: Уже этим занимаемся, это делаем. Я думаю, что, конечно, вступление России – это был мощный фактор, который открыл окно возможностей для Казахстана. Для Белоруссии, мы знаем, проблемы политического характера, вряд ли сейчас можно говорить о каком-то быстром движении относительно белорусского вступления. Но для Казахстана и политически, и даже с точки зрения подготовки всех документов и условий это существенное подспорье. Потому что целые разделы этого большого документа можно брать просто из российского документа и переносить.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Копипаст.
А. СЛЕПНЕВ: Потому что единое же регулирование. Оно описано, и всё согласовано.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Говорили, что мы в свое время «копипастили» их техническое регулирование, стандарт.
О. БЫЧКОВА: ВТО?
Е. ПИСЬМЕННАЯ: Нет, казахское.
А. СЛЕПНЕВ: Мы много работаем по техническому регулированию. Сейчас эта сфера централизована, она передана в коллегию, и мы много работаем. Берем много от казахстанского. У нас базис – это европейские стандарты и там, и там. В этом плане Казахстан, может быть, какие-то конкретные стандарты сделал быстрее. Это всё учитывается.
О. БЫЧКОВА: А они рвутся в ВТО, наши партнеры?
А. СЛЕПНЕВ: У нас согласованная политика в этом отношении. Казахстан сейчас очень много делает в этом отношении.
Е. ПИСЬМЕННАЯ: При благоприятном сценарии когда?
А. СЛЕПНЕВ: Я думаю, в этом году вполне реально им вступить.
О. БЫЧКОВА: А вот эти члены-корреспонденты, типа киргизов и таджиков?
А. СЛЕПНЕВ: Киргизы уже члены ВТО со стажем. А таджики еще пока нет.
О. БЫЧКОВА: Последнее, о чем мы успеваем спросить. «Есть ли что-то общее между Евразийским союзом, НАФТА, Африканским, Европейским союзом?» Понятно, что Европий союз, там политические структуры, это мы сразу отметаем. Какие общие черты во всех этих интеграционных схемах? Тем более вы говорили, что это общий тренд.
А. СЛЕПНЕВ: Я бы так сказал. Наша интеграция – это, конечно, больше, чем НАФТА. Потому что НАФТА – это просто зона свободной торговли. А у нас и общенациональные институты, и регулирование. Т.е. это глубже, чем НАФТА, но не так продвинуто, как ЕС.
О. БЫЧКОВА: А на ЕС еще посмотрим по осени.
А. СЛЕПНЕВ: Хотя задача у нас стоит к 1 января 2015 года сформировать Евразийский союз. Сейчас работа идет. Пока еще рано говорить, но там, видимо, будут сделаны важные шаги в стороны интеграции.
О. БЫЧКОВА: Спасибо большое Андрею Слепневу, министру по торговле Евразийской экономической комиссии. Мы говорили о Таможенном союзе. Это была программа «Большой дозор». Ольга Быкова и Евгения Письменная.
Сохранить как PDF файлОбсудить на форуме