Публикации

Все чаще иностранные архитекторы приглашаются в Россию для реализации знаковых проектов. Однако не всегда пришедшее к нам из-за рубежа означает лучшее. В то же время, российские проектировщики зачастую оказываются неспособными консолидировать усилия, чтобы "отстоять" своих заказчиков и не отдать весь рынок иностранцам.

О том, как российским архитекторам нужно бороться за заказчиков и рынок в целом, о том, какой этап в своем развитии проходит сейчас российская архитектура, а также о некоторых обсуждаемых в последнее время проектах рассказал в интервью "РИА Новости – Недвижимость" президент Союза архитекторов России, глава ГУП МНИИП "Моспроект-4" Андрей Боков.

– Андрей Владимирович, начнем с самых "громких" тем. "Моспроект-4" в свое время занимался проектом развития подземного пространства под Триумфальной площадью. Что, как вы думаете, там могут увидеть москвичи после того, как с площади уйдут строители?

– Темой освоения подземного пространства в этом месте мы занимались на протяжении пяти или шести лет. Мне кажется, это латентный проект и латентный подход: предполагается, что будет сделано немало, но при этом видно того, что сделано, не будет. Оптимизированы будут инженерные перекладки: на Триумфальной площади лежат тяжелые сети, как и во всех узлах такого рода. При этом мы исходили из минимизации и оптимизации затрат и усилий. По нашим оценкам, подземный паркинг там сможет вместить 5,5 тысячи машин.

– Еще один "горячий" вопрос. Национальное объединение проектировщиков с трудом определилось с новым руководством. Как основные задачи стоят сегодня перед НОП?

- Да, действительно, мы потеряли год из-за того, что люди ругались друг с другом – президент НОП со своим аппаратом и так далее. Когда Алексей Воронцов (экс-глава НОП, отстраненный от управления объединением из-за конфликта с советом НОП – ред.) был президентом, я не мог с ним договориться о проведении единой политики Национального объединения проектировщиков, основанного на членстве юридических лиц (СРО), и Союза архитекторов России, куда входят физические лица, хотя задачи у нас общие. Каковы были его приоритеты, я так и не понял. Чего хочет Михаил Посохин, тоже пока не понятно.

Как мне кажется, сейчас проектировщикам важно консолидировать свои усилия. Проблема в том, что пока среди нас идет борьба амбиций, мы, по сути, теряем рынок. Благодаря чудовищному 94-ФЗ (закон о госзаказе – ред.) большинство тендеров выигрывают непрофессионалы. Кроме того, мы не можем справиться с тем, что с приходом иностранцев, выполняющих проекты на так называемом концептуальном уровне, российских архитекторов перестали приглашать участвовать в конкурсах.

В адрес отечественных архитекторов упреки звучат достаточно часто. В чем вы видите причины?

– Нам в России нужно радикально изменить нашу архитектурную школу, но также нужно "воспитать" и бизнес, и власть, то есть корпоративного и государственного заказчика. Сегодня самые "продвинутые" заказчики в нашей стране ищут в интернете названия западных компаний, которые, с их точки зрения, должны быть сюда приглашены выполнить какую-то работу. При этом они не пытаются оценивать ни качество этой работы, ни последствия этой практики.

Мы не защищаем свой рынок и не пытаемся воспитать собственную самостоятельную архитектуру. Те же китайцы в этом отношении гораздо более жестко себя ведут. Кажется, что они пускают иностранцев на свой рынок, а по существу это не так: они направленно и эффективно используют их в своих целях.

В России же сложилась совершенно определенная тенденция к "русским" не обращаться. "Сколково", "Охта центр" – ни одного российского участника, концепция Олимпиады в Сочи – вначале тоже ни одного.

- Но "Моспроект-4" участвует в проекте Центрального стадиона для Олимпиады в Сочи…

- Там мы исправляем грубые ошибки, которые были сделаны до нас. То, что мы получили, представляло собой архаичный материал времен 30-летней давности.

Я бы никогда не сравнил опыт сотрудников Populous с опытом людей у меня в мастерской – он однозначно меньше. Но они гораздо лучше чувствуют себя в рыночных условиях, гораздо легче общаются с заказчиком, кроме того, они лучше технически оснащены. Вот это то, чему нам нужно учиться, что нужно осваивать.

Может сложиться впечатление, что я против того, чтобы в России работали иностранцы. Это совсем не так. Иностранных архитекторов приглашать нужно, но на равных условиях с российскими.

- А почему российских архитекторов за рубеж приглашают мало? Страдает качество?

- Зачем, если в Германии в 30 раз больше архитекторов на одного жителя страны, чем в России. В 30 раз!

– Тогда как бы вы определили этап, который в своем развитии проходит сейчас российская архитектура?

- Каждые 30-40 лет профессиональное мировоззрение меняется достаточно радикально. Перемены в архитектуре происходят, подчиняясь тем же закономерностям, которым подчиняется, в частности, сфера экономики.

Последнее такое изменение произошло в 1960-х годах, при Хрущеве, когда полностью была отвергнута сталинская версия архитектуры, сталинские подходы к строительству жилья, к городу. Возникло новое мировоззрение — представление о микрорайоне, о полном разделении жилой и производственной зон и т.д. Сегодняшние изменения и в профессиональном мировоззрении, и в общественном сознании не выражены столь драматично. Тем не менее сейчас мы пребываем в точке перелома, в точке формирования принципиально нового отношения к нашей практике, к роли архитектора.

- К чему они сводятся?

- Все эти изменения происходят под лозунгом "зеленой" архитектуры. Лозунг возник вне архитектуры, во многом в связи с активизацией экологического движения, с социализацией человеческих сообществ, а в итоге — с формированием новой этики.

Сегодня речь идет об открытом диалоге между архитекторами и обществом в интересах общества, в интересах населяющих города людей. Вот это то принципиально новое, о чем мы довольно давно начали говорить, но переход от разговоров к каким-то практическим шагам происходит только сейчас.

- А как насчет "звездной" иностранной архитектуры?

- Профессия диверсифицируется. Существует star architecture, "архитектура звезд" – коммерческие бренды, которые чрезвычайно активно продвигаются, формируя особый полюс архитектуры. Эта практика резко повышает капитализацию зданий, привлекает к этим зданиям и городам общественный интерес. Формируется некий культурный феномен, когда здания – уже не просто здания, а художественные и общественные акты.

Но, как мне кажется, фундаментальные изменения происходят на другом полюсе, где нет такой публичности и ярких жестов. Начинаются они в той сфере, которая именуется урбанизмом, территориальным планированием, градостроительством, градорегулированием, средой и так далее. Этот полюс архитектуры берет на себя ответственность за формирование среды обитания, к которой во всем мире предъявляются все более высокие требования.

— Как, по вашему мнению, архитектура будет кочевать в сторону средовой?

- На самом деле уже кочует. Мы начали разговор на эту тему где-то в 70-х годах. Уже тогда стало ясно, что свободная планировка хуже квартала, многоэтажный дом хуже малоэтажного, один тип жилого здания хуже нескольких типов. Для человека важно иметь не одну школу на расстоянии 500 метров от своей квартиры, а иметь возможность отправить ребенка в несколько разных школ по соседству.

Возможность выбора всегда выше возможности получения стандартного пакета услуг. Не надо стремиться каждому дать по два машиноместа на одну квартиру, как сегодня мы стараемся, надо создать условия для свободного использования общественного транспорта, который должен более удобным и привлекательным, чем индивидуальный. Малые города могут создать гораздо более комфортные условия проживания, чем большой город. Тогда для многих людей жизнь в малом городе окажется предпочтительнее. Для старичка и старушки, наверно, комфортнее жить на первом этаже в близком понятном сообществе, чем на 16 этаже, откуда и спуститься за хлебом нельзя, если лифт не работает.

- То есть в будущем архитекторы могут отказаться от высоток?

- Почему же, есть определенная категория людей, для которых жизнь в центре, в каком-то узле важнее, чем возможность спуститься вниз или выйти в зеленое пространство.

Есть Гонконг – город, застроенный "свечками". На каждом этаже этой "свечки" – один или два апартамента без кухонь. Город населен молодыми людьми до 35 лет, для которых это школа жизни, гигантский офис. Вечером все они собираются у подножия этих домов в огромных пешеходных пространствах, моллах, которые стоят тесно друг другу, где есть японские, немецкие, американские бары, где на одном квадратном километре представлен весь мир.

Однако если говорить о доме для семьи, о традиционной жизни, то большинство людей предпочтут индивидуальный дом.

- Давайте все-таки вернемся от мировых тенденций к развитию архитектуры в России. Что делается для того, чтобы выявить в нашей стране подающих надежды проектировщиков?

- Существует несколько площадок — это фестиваль "Зодчество", "АрхМосква", многочисленные региональные фестивали, где на профессиональных конкурсах определяются лучшие. Там стало появляться все больше работ, которые отвечают "европейскому" уровню.

Надо признать, что Китай в этом отношении пошел дальше нас и работает на появление молодых и талантливых архитекторов гораздо эффективнее, чем мы. С одной стороны, приглашая к себе "звездных" архитекторов, они задают определенную планку. С другой стороны, интенсивно обучая своих студентов в самых продвинутых – прежде всего американских – архитектурных университетах. За два десятилетия через американские высшие учебные заведения, занимающие первые места в рейтингах (Гарвард, Йель, Колумбийский университет и другие вузы восточного побережья), прошли тысячи, если не десятки тысяч китайцев. А потом они вернулись к себе на родину, и их влияние смешалось с влиянием тех западных людей, которые там строят и работают. Результатом этого стало появление самостоятельной китайской архитектуры и новых китайских имен. И это не архитектура, которая стремится во что бы то ни стало быть похожей на западную, это совершенно самостоятельная архитектура, и во многом она наделена "зелеными" признаками.